Алексеев В.П.

В ДОМЕ ВАРВАРЫ НИКОЛАЕВНЫ...

Варвара Николаевна - одна из четырех дочерей Овстугских помещиков Николая Андреевича и Пелагеи Денисовны Тютчевых. Родилась она, видимо, в 1765 году. Замуж вышла на двадцать втором году за Александра Сергеевича Безобразова, владельца села Кокино, сельца Гориц, Нижней Слободки и нескольких дворов в селах Выгоничи, Лопушь, деревнях Бабинка и Скрябино. Предки Безобразова обитали в этих местах еще в начале XVII века. В приданое от родителей Варвара Николаевна получила часть села Творишичи, деревень Башево, Городище, Павловичи, Шапкино, Березовичи, Бакшеево. По завещанию матери от 17 декабря 1797 года ей досталось из «благоприобретенного имения Калужского наместничества Жиздринской округи в деревне Ветлице все, не оставляя ни единый души».
Над кокинскими Безобразовыми тяготел злой рок. Рано ушел из жизни Сергей Безобразов, скорее всего, был убит в годы русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг. Его сыновья Александр и Петр начали свою службу сержантами в лейб-гвардии Семеновском полку. В 1791 году Александр Безобразов получил патент на чин секунд-майора, но уже через два года Варвара Николаевна по документам значится вдовой. На руках у нее остался младенец Александр.
По родовой традиции Александр Александрович начал службу с малых лет сержантом лейб-гвардии Преображенского полка и дослужился до чина подпоручика лейб-гвардии Артиллерийской бригады. В нем Варвара Николаевна видела единственный смысл своей жизни и старалась держаться вблизи сына. В начале 1812 года она проживала в Петербурге. В гостях в ее доме бывали друзья сына, например, 11 и 12 января у нее обедал прапорщик Николай Дмитриевич Дурново.
Но и тут злой рок рода Безобразовых нанес страшный удар по несчастной матери. Александр Александрович был убит 26 августа 1812 года во время Бородинского сражения. Его приятель, участник сражения, Николай Дурново так пишет об этом: «Александр Безобразов пропал без вести. Полагают, что он был убит в атаке, которую наши казаки произвели против французских кирасиров. Это приведет его бедную мать в отчаяние: он был ее единственным сыном».
Варвара Николаевна едва пережила этот удар. Она постепенно гасла в своем Кокинском поместье. Жизнь ее, правда, немного скрашивалась родственными связями с сестрами и братьями. Любила она племянника - сына своего старшего брата Дмитрия, доводившего до отчаяния своими буйными поступками родителей. В 1828 году Варвара Николаевна умерла. '
Имение наследовала одна из ее сестер - Анастасия Николаевна Кадоржинская. Но и та не намного пережила сестру. И Варвара, и Анастасия имели крупные долги разным частным кредиторам, в связи с чем в октябре 1831 года по постановлению Трубчевского земского суда над имением была установлена опека. Опекуном назначили дворянского заседателя Трубчевского земского суда Козелкина, составившего опись всего движимого и недвижимого имущества Варвары Безобразовой. В описи скрупулезно, вплоть до малейших мелочей, перечислено все имущество Кокинского дома, благодаря чему мы воочию можем представить живую жизнь Безобразовых, а не только мертвые вещи.
Кокинское имение состояло из 424 десятин пашни, 333 - сеноугодий, 451 десяти¬ны леса. В селе Кокино проживало 94 дворовых мужского и 94 женского пола. Господский дом был деревянным, на каменном фундаменте. Рядом с ним - разные хозяйственные постройки, два сада и оранжерея, мукомольная мельница о двух поставах, суковальня и недействующий винокуренный завод. В доме привлекали внимание кафельные печи. В окна на зиму вставлялись двойные рамы. Ежегодно для замазки стекол в доме и оранжерее варили пуд и 12 фунтов постного масла. В 1832 году для дома и оранжереи купили четверть ящика стекла ценой в 12 рублей.
Дворяне жили не ради денег как таковых, а ради удовлетворения своих потребностей. Уровень же этих потребностей был показателем их престижа, общественного положения, поэтому они зачастую тратили больше, чем позволяли их средства. Одними из главных компонентов социального положения считались домашняя челядь, богатство экипажей. Престиж дворянина определялся величиной и красотой его жилища, богатством внутренней обстановки, но еще больше - роскошью пиров и балов. Чем больше тратилось денег, тем большей славой пользовался дворянин.
Безобразовы слыли помещиками средней руки, но тоже старались жить роскошнее, чем позволяли средства. Богатые пиры, на которые съезжались родственники и соседи из Брянского и Трубчевского уездов, были не редки в кокинском доме.
А теперь, уважаемые читатели, призовите на помощь свое воображение — вместе с дворянским заседателем Козелкиным пройдемся по опустевшим комнатам дома Безобразовых, вкусив аромат той эпохи, попытаемся наполнить покои этого дома живыми людьми, представить, как они жили. Итак...
Начнем прогулку с лакейской. И сразу же остановимся у шкафа с фаянсовой посудой. Рассмотрим ее повнимательнее. Здесь суповая чаша с поддонником, по две дюжины глубоких и мелких тарелок, два соусника с крышками. С одной из них сбита шишечка. Два других соусника - без крышек. Круглые, продолговатые, большие и маленькие блюда, лоточки с ручками для подливы к соусам, девять солонок - наборы для первых и вторых подач.
Фарфоровая посуда, конечно, дороже, но ее тоже изрядно в шкафу: 31 гладкая мелкая тарелка, шесть больших десертных с цветочками тарелок, три вазона с поддонами и позолотою, две небольших круглых чащи с крышками и ручками наподобие кастрюльки] Красной глины с позолотой судок для завтрака из четырех соусников с масленицею наверняка использовался тогда, когда не было гостей и хозяйка не желала готовить больших обедов. Фарфоровая посуда, как правило, выставлялась в завершение обедов - на десерт и чай. Тогда же выставлялись два вазончика для цветов, небольшая сливочная чашечка, два кувшина с крышками, семь чашек чайных и молочник.
Оживляла стол и расписная жестяная посуда: 11 поддонников для бутылок и графинов, красный под лаком лоточек для сухарей, два подноса (один - большой, другой - поменьше) бледно-малинового цвета, поднос темно-зеленый с железными ручками, небольшой подносик кирпичного цвета и два маленьких круглых подноса.
А вот жестяной умывальник с рукомойником и обыкновенный умывальник.
Цена всех этих вещей, по нашим понятиям, вроде небольшая, копеек 30 - 50. Самая дорогая вещь - вазон с позолотой - куплен за один рубль 25 копеек. Но по тем временам это были хорошие деньги. Цена каждой этой чашечки равнялась цене овцы или подсвинка, а за четыре рубля можно было купить лошадь или корову. Так по капле оседал крестьянский труд в барских буфетах и сундуках. Такие привычные для нас вещи, как фарфоровый чайник или чайное блюдце, были предметом роскоши. В фарфоровых вазонах и горшках во время обедов выставляли букеты цветов.
Здесь же, в лакейской, нельзя пройти мимо еще одного буфета. За его стеклянными дверцами - семейное домашнее серебро: 21 столовая ложка, два половника, три лопаточки с солонками с облинявшей позолотой, лопаточки для рыбы, ситце для мелкого сахара, позолоченное внутри, сахарная корзинка с ручкой и хрустальной вкладкой. Вот эта старинная серебряная кружка, на дне и на крышке которой выбиты портреты с датами 1623 и 1624, - наверняка семейная реликвия. Всего серебра здесь на семь фунтов 70 золотников на сумму 519руб. 40коп.
В торжественные случаи во всех комнатах зажигались масляные лампы и киннеты, для которых, держали наготове 14 фитилей. Для повседневных нужд зажигались свечи в медных подсвечниках, два из них - на три свечи, а два - на две. Возле хозяйки, если, она хотела почитать зимним вечером Библию, ставили два бронзовых подсвечника со статуями, ценой 1 рубль 25 коп. Было еще два больших гладких подсвечника и 11 подсвечников разного калибра. В лакейской ставили пять деревянных подсвечников с медными втулками. Нагар снимался «щипцами аглицкими с жестяными лоточками, окрашенными красной краской». Даже после смерти хозяйки для освещения дома в год покупался пук сальных свечей на большую сумму - 16 рублей.
Из медной посуды выделяются поддонник для уксусного графинчика, две чаши для льда и восемь столовых ложек. Огурцы на салат крошились специальной машинкой из пальмового дерева ценой 50 коп. К каждому прибору для гостей подавался железный столовый нож в белом черенке слоновой кости. Судя по количеству посуды, в доме могли принять сразу 20 - 30 гостей.
четыре свечи. Кроме этого, зажигался кабинетный на две свечи бронзовый подсвечник с круглым лакированным зонтом.
В спальне Варвара Николаевна установила ширму, обтянутую холстом. Перегородка, за которой стояла кровать, завешена двумя белыми коленкоровыми занавесами с грубой шерстяной бахромой и драпировкой, украшенной четырьмя деревянными позолоченными стрелами. Окно занавешено двумя шторами белой парусины.
Бюро, оклеенное красным деревом с одним большим и семью маленькими ящиками с внутренними замками, приобретено за 16 рублей. На бюро стоят маленькие бронзовые часы с букетом подделанных цветов и под хрустальным колпаком. Не раз, наверное, брало за сердце бедную мать, когда смотрела она на большую белую мраморную вазу ценой в 25 рублей с трогательной надписью: «Осиротевшему доброму сыну». Смерть мужа скрашивал сын, а сына никто уже заменить не мог. Мраморная белая с позолоченным ошейником собачка на подносе зеленого и черного мрамора под стеклянным колпаком предназначалась для накладки на бумагу.
Две черепаховые табакерки в серебряной оправе предназначены для хранения разных курительных порошков. Другая табакерка - серебряная с финифтью и позолотой, а еще одна - фарфоровая в серебряной оправе - в виде женской фигуры. Чернильница и песочница, обложенные бронзой, стояли на деревянной подставке. Настольным украшением, наверное, была и модель экрана под стеклом «по белому казимишитая шелками».
В гостиной и спальне, в позолоченных четырехугольных рамах - портреты родных людей Варвары Николаевны - мужа Александра и сестры Анастасии Надоржинской, с которой у нее были тесные связи, в резных деревянных рамках — портреты Марьи Лопухиной и Екатерины Сафоновой, вероятно, родственницы Безобразовых.
Во второй спальне - два портрета сына Александра: один - в детском возрасте, другой - в возмужалом. Царствующие особы не забыты - и здесь красовался портрет «покойного императора Александра I больше, нежели чем с полроста» ценой в 30 рублей - дороже, чем какой-либо другой! Рядом - живописный портрет Григория Шидловского, два гравированных в позолоченных рамках портрета генерала Корфа и графа Аракчеева, шесть гравированных портретов под стеклом в рамках, четыре из которых оклеены карельской березой, а два окрашены черной краской.
Среди живописи, таким образом, преобладал портрет, но было и два натюрморта: «живописный букет из цветов в позолоченной раме» и рисунок с изображением разных фруктов, под стеклом, оклеенный картонной бумагой. В такой же оправе - вынизанное из бисера изображение двух павлинов.
Два зеркала в рамах высотою 12 вершков, оклеенных выплавками под политурою, довершали настенное убранство.
Спальни служили зачастую и кабинетами, поэтому и во второй спальне имелись письменные принадлежности: фарфоровая чернильница с крышкой, позолоченная местами, и «деревянный маленький станок, красным сафьяном оклеенный, с тремя хрустальными полустаканчиками алмазной грани для чернила, песку и воды, из коих на двух - две бронзовые позлощеные крышечки, а на» третьем - бронзовый маленький колокольчик позолоченной с костяною белою ручкою». Другой чернильный прибор попроще: чернильница и песочница стеклянные на бронзовом поддоннике. Столовые часы в станке карельской березы, украшенные бронзой под стеклянным колпаком, стоили 50 рублей.
Здесь же находились предметы, необходимые для управления хозяйством: счеты, вырезанные из простого дерева под политурою, на медной проволоке, аршин и полуаршин яблоневого дерева под политурою, две печати стальные гербовые, несколько пресс-папье: одно - в виде книжки из белого мрамора, другое - в виде бронзовой собаки на позолоченном подножии на белом мраморе и четыре мраморных накладки дикого цвета и одна хрустальная.
Во второй спальне опять же детские вещи сына, свидетельствующие о его занятиях садоводством и точными науками: маленькая жестяная поливальщица для цветов зеленого цвета, дубовый ящик с садовыми инструментами, ящик с математическими инструментами и карандашами, два небольших железных молотка. Из других вещей можно отметить миниатюрный восковой портрет в позолоченной рамке с выпуклым стеклом, чайные чашки, хрустальную вазочку с поддоном для варенья.
Пол устлан престижным ковром с разными зеленого узора цветами по белому полю. Небольшая ширма из четырех рам красного дерева, затянутых зеленой тафтой, в верхней части которой по черному атласу вышивка цветным шелком. Окно в этой спальне закрывалось гардиной из синей бумаги.
В большой кладовой хранились, разные постельные принадлежности: два пуховика, пять перин, обшитых тиком и набойкой, 19 подушек пуховых, двойной тюфяк, обшитый полосатой пестрядью и набитый шерстью, два детских тюфяка, обтянутых сверху желтым сафьяном. При жизни хозяев по комнатам расстилали девять шерстяных ковров.
Ковры того времени являются большой музейной редкостью, поэтому некоторые из них рассмотрим повнимательнее. «Ковер шерстяной длиной три с половиной аршина, а шириной - два, по черному полю в середине - круг коймы голубые с узорами» ценой 20 рублей. Другой ковер - в шахматную клетку, третий - с красными, голубыми и черными звездочками.
Не будет ничего худого и в том, если мы заглянем в кладовую и удовлетворим свое любопытство увиденным там.
Здесь хранились куски холста И пряжи, полученные в качестве податей с крестьян. 46 кусков длиною 253 аршина стоили 12 руб. 65 коп., т. е. по 5 коп. за аршин. Здесь же доживала свой век и хозяйская одежда: юбки голубая и белая, атласные стеганые, ценой по пять рублей, юбка стеганая шелка голубого, уже облинявшая, с шитьем шелками и золотом по подолу стоила всего рубль.
Берегла Варвара Николаевна обмундирование и прочие офицерские принадлежности мужа и сына. Вот мундир гвардейский артиллерийский темно-золотого тонкого сукна с бархатными черными воротником и обшлагами, вышитыми золотом. Он уже поношен, поэтому был оценен лишь в пять рублей. Обер-офицерские золотые эполеты стоили 10 рублей, а серебряный офицерский знак с позолоченными краями - 28 руб. 70 коп. Здесь же лежали по паре серебряных пряжек для башмаков и для штанов, а также панталоны черной замши, двое панталон белого казимира по полтора рубля и двое такой же ткани штанов по рублю. «Панталоны белые английского канифаса с щеблетами» стоили рубль, а панталоны черного сукна - полтора рубля.
Детский кафтанчик Сашеньки светло-синего казимира, положенный белой тафтою, спальный сюртук белого пике, шерстяная белая вязаная фуфайка, замшевые портупеи и перчатки - веши, дополняющие дворянский гардероб, два самовара, уже не годных к употреблению, с медными ножками и ручками из желтой меди ценой в 10 и 40 копеек, пылились здесь.
Шесть сундуков разной величины, кованых и обтянутых кожей, а другие пять без оковки тоже хранили в своих недрах разную рухлядь.
В последней комнате - магазейке - хранилась поварская медная посуда. Посуду тогда ценили на вес. Во всей этой меди с нагаром было четыре пуда 30 фунтов, ценой по 22 рубля 50 копеек за пуд.
В итоге все имущество в доме Безобразовой было оценено в 2518 рублей 49 с половиной копеек.
В этой описи не хватает такой важной детали убранства, как иконы. Во многих дворянских домах иконы в серебряных раззолоченных с каменьями окладах был главной ценностью, но в кокинском доме они оказались не слишком богатыми, стояли все в одном киоте, потом их передали в Покровскую церковь в Кокино. Только один маленький наперсный образок святого Андрея Первозванного, величиной в серебряный двадцатикопеечник, на финифти писаный в серебряном круглом ободочке, находившийся в киоте, девался неизвестно куда.
В описях не отмечено и ни одной книги. Духовная жизнь Варвары Николаевны ограничивалась верой. Наверное, на помин души своих близких подготовила она предметы церковного облачения. Это была парчовая риза с серебряными цветами по малиновому полю, подбитая зеленой крашениной, ценой в 30 рублей, епитрахия с поручами из такой же парчи, обложенная галунами, подбитая синей крашениной, два ковра шерстяных гладких с разными цветными узорами по голубому полю и более мелкие предметы. Эти вещи, кроме ковров, она отдала своему родственнику - могилевскому губернатору Михаилу Николаевичу-Муравьеву, который и передал их в тюремную церковь в Могилеве. Ковры отдали в церковь села Творишичи. Бюро и комод с двумя ящиками и конторкой красного дерева, выложенные бронзой, ценой в 50 и 40 рублей, были переданы Софье Григорьевой - дочери Соболевской.
У Варвары Николаевны перед смертью оказались серебряные вещи ее родственника по матери, лопушского помещика, надворного советника Алексея Ивановича Панютина: 11 столовых серебряных ложек с вензелями Панютина, вилка и ложка разливательная ценой 105руб. 60коп., небольшие золотые французские часы, обложенные по краям жемчугом, с облинявшей эмалью и позолоченной цепочкой с медным ключиком ценой 30 руб. А вот на серебряную табакерку с облинявшей позолотой ценой в 13руб. предъявила претензии другая родственница Панютина - Елизавета Федоровна, по мужу Артемовская-Гулак. Она утверждала, что табакерка заложена у живущего при Брянском Арсенале Рыкова и выкуплена Безобразовой. Однако суд отклонил претензии Артемовской-Гулак.
Все эти вещи, каждая из которых носила на себе отпечатка личности владельца, по решению Трубчевского земского суда от 28 октября 1833 года было приказано доставить для продажи с аукциона в Орловское губернское правление на погашение долгов Новый опекун, коллежский регистратор Александр Голенищев, согласно приказу приготовил ящики, рогожи, веревки, подводы с людьми благонадежными и хорошего поведения, снабдил их потребным в пути провиантом и фуражом и отправил в Орел, где все вещи были распроданы, а потом бесследно расплылись по разным владельцам. Что же, такова судьба многих дворянских имении. Денег с продажи движимого имущества на уплату долгов не хватило. Была распродана часть имений Безобразовой - куплено подполковницей Верой Александровной Халаевой...
Вот что мы видели и о чем узнали, побывав в кокинском доме Варвары Николаевны Безобразовой.